дорога к горе Господней 5 Он
пел. И как оказался
снова на ногах,
и куда девалось с его одежды все
множество пыли он не
смог бы объяснить. Потому, что его
сердце было наполнено
зовом в небо, призывом
о помощи и
милости.
Он
был помилован, поднят и
остался живым. А тела несчастных,
которые по своей беспечности оставили
себя без защиты, пренебрегши советом
привратника, уже лежали во рву. Он же возблагодарил Бога и побежал
далее.
Через некоторое время ступни его стали
колоть. Пришлось остановиться и, сняв обувь, посмотреть, в чем дело. На
подошвах ног он увидел множество заноз, которые не давали ему идти дальше. Эти
занозы, вонзились еще во время его путешествия по пространному пути, и вот
теперь дали о себе знать. Да, много
было раньше таких
мест, где он
бывал, не зная
Бога. А теперь! Теперь ноги
просто горели.
-
Почему я
раньше ничего не чувствовал? Почему мог спокойно ходить
злыми путями? Почему теперь
нет мне покоя? – задавал он
вопросы невидимому собеседнику.
-
«Чем дальше человек
удален от Меня,
тем меньше он
чувствует, или же не чувствует
вообще! Ты был слишком
далек! Но теперь ты
приближаешься ко Мне. А в приближающихся ко Мне Я освящусь и пред всем народом прославлюсь.»
- Звучал голос в
его внутренности, давая
ответ на волнующие
вопросы.
 Некоторые занозы вонзились довольно глубоко, и ему пришлось до
крови резать себе ноги, чтобы достать их. Плоть его страдала, но он знал,
что, если не избавиться от этих заноз
сейчас, то скоро придется хромать на оба колена, а хромающий вряд ли сможет
бежать. А он хотел бежать, и поэтому усиленно старался, вытаскивая их одну за
одной. Правда, были такие, которые он не заметил и теперь, а почувствовал лишь
через некоторое время. Тогда он снова останавливался и ещё тщательней
обследовал себя, а затем продолжал путь.
К бегущим путникам временами подходили
светлые существа, предлагая выполнить определённую работу — построить дом,
выкопать источник, посадить смоковницу, принять в распоряжение таланты серебра.
Многим казались эти занятия слишком плотскими. И поэтому, считая себя людьми
духовными и, не имеющими времени на занятие подобными пустяками, одни просто
спешили вперёд.
Другие
брались за дело с одним намерением - побыстрей его окончить, забывая при этом,
что проклят, был всякий, кто дело Господне делал небрежно. Наскоро закопав
талант в глубинах своего сердца, в надежде вернуть его в сохранности владельцу,
они принимались копать источник. Быстро покончив и с этим делом, они сажали при
истоке смоковницу и, спешили дальше, даже не думая о том, к каким последствиям
это может привести.
Все их действия были тщательно записаны в
книги!
К одному
из таких, кем-то выкопанных источников и подошел он. Истомленный тяготой зноя,
и гонимый злой бурею, он думал лишь о чистоте одежды, поэтому и сам не заметил,
как сильно возжаждал и взалкал после тяжелых минут бега. Набрав воды, он тут же
выплюнул её, почувствовав горечь. Тогда ему ещё не дано было знать, что
источников мёртвой воды великое множество. Они были поверхностны и неглубоки, и
питались от великих вод, что протекали под пространным путем.
И что могло вырасти на смоковницах,
посаженных при таких источниках? В надежде утолить голод, он напрасно тратил
время в поисках плода. На деревьях были одни листья.
Поспешив с надеждой дальше, он опять
обнаружил источник и при нем смоковницу. И опять разочарование. А те, кто
устраивали их, не думали, что это к ним прозвучат когда-то слова:
— «Алкал
Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня».
Силы уже
оставляли его, когда он воззвал к Господу и сказал:
— Неужели
теперь я умру от жажды!
И отверз
Бог ямину, я потекла из неё вода. Он напился, и возвратился дух его, и он ожил.
Тогда назвал он это место -
«источник взывающего».
Так он
испытал на себе всю ответственность за порученное Господом дело. Поэтому, когда
светлые существа обратились к нему и предложили выкопать источник, он принялся
за дело не спеша, и старался изо всех сил. И когда появилась кристально чистая
вода, сердце его возликовало, а глаза наполнили слезы. Посаженная им
смоковница, быстро зацвела и принесла много плода, ведь её корень питал
источник воды живой.
Вот тут к
нему подошли те, с чьих смоковниц он пробовал раньше утолить голод.
— Ты
ошибаешься, — сказали они: — потому что бежишь лишь минуты. Мы же на этом пути
уже многие часы. И сделал ты всё неверно. Углубился слишком глубоко, а воды
мало.
— Да, но
она чистая, — пробовал оправдаться он: — и я первый раз.
— Это не
имеет значения, — перебили его: — твой источник не такой как наш и вода в нем
не такая. А что это за смоковницу ты вырастил? Да на ней же листьев почти нет,
одни плоды; посмотри на наши, — сколько листвы и как красиво она шелестит.
Видишь, многим нравится, и они стоят и слушают их шелест, забыв о голоде. А
теперь мы сами попробуем, что ты тут откопал и вырастил.
И они
полезли сначала на дерево, и, сломав множество веток, стали поедать плоды.
Закончив с этим, они перешли к источнику и, отстранив собравшихся уже возле
него жаждущих путников, принялись пить так, что замутили его настолько, что
сделали его непригодным.
А он уже
бежал дальше. Теперь всё чаще по обоим краям пути попадались огромные тернии.
Они цепляли путников, раня до крови их тела. А в некоторых местах переплетались
так, что ему приходилось мечом прокладывать себе дорогу.
Между ними вдоль всего пути тянулась
гигантская виноградная лоза. В своё время она была посажена Господином той
горы, к которой теперь он спешил, для подкрепления таких вот, утомленных
путников. И отдав ее в руки виноградарей, Он отлучился. Они же решили, что раз
лоза посажена Великим Садовником, то и ухода за ней много не надо.
Проводя много времени в разговорах и спорах о
красоте лозы, её силе и целительных плодах, они не заметили, как постепенно
лоза превратилась в дикую отрасль чужой лозы. Плоды её стали особо опасны.
Неопытные
же знали, лишь Кем она была посажена, но не знали, что она уже длительное время
находится в руках нерадивых виноградарей, и корень ее уже стал горьким, и им
оскверняются многие. Этого они не знали, и, питаясь от нее: теряли способность к различению.
Вначале он тоже попробовал её плодов, но,
почувствовав, что они не только не утоляют голод, а лишь усиливают его, больше
к ним не прикасался.
Чем дальше
он шел, тем большему учился. Он уже не умирал от жажды и голода в поисках живой
воды у чужих источников. Он научился взывать к Господу и откапывать свои
источники и питаться со своих смоковниц, к которым так же спешили нищие духом и
голодные путешественники.
Да, этот путь сильно отличался от прежнего —
пространного. Если на том, он мог закрывать глаза на многие обращения совести,
и находить покой, как только плоть этого - требовала, то теперь он молил Бога, чтобы не заснуть;
просил сил, чтобы не чувствовать
усталость плоти; просил глаза, чтобы видеть путь пред собою даже во тьме, и уши,
чтобы слышать голос Проводника.
Было ли ему легко? Возможно, кому-то казалось,
что ему всё даётся даром. Были и завистники, пораженные стремительностью его
бега. А как было на самом деле, знал лишь Господь и он. Потому что никто, кроме
Бога не видел, как душу его окружали смертельные муки, и он до крови вёл с ними
сражение. Не видели и ветреных шквалов и проливных дождей, которые не раз
валили его с ног. Это, он переносил особенно болезненно, поскольку при падениях
на его одежде оставались многочисленные следы грязи. Он не находил себе места
от отчаяния, и поэтому долго не мог встать. И Бог один лишь знает, сколько горя
и слез пролил он. Потом, прилагая усилие, он с трудом выходил на свет и взывал
к вершинам Господним, откуда всякий раз приходила помощь. И очистив одежду в
крови Агнца, он продолжал свой путь.
Но был период, особенно, опасный для него. И
про это следует рассказать подробнее.
Все дело в том, что на пути ему
часто приходилось встречать
одиноких, всеми оставленных и
ослабевших путников. У них было
желание, но не было сил. И повстречав на
своем пути отчаяние, они совсем падали духом и теряли при этом всякую
надежду.
Ему
самому не раз приходилось падать. Потому он знал цену падения и переживания, которые в то
время терзают душу. Наверное, поэтому, он с особой
нежностью и пониманием относился к этим
павшим. Останавливаясь возле каждого, он
и тут старался приложить
все старание, чтобы помочь,
поднять, укрепить и утешить находящихся в скорби тем утешением, которым Бог утешал его самого. Протягивать руку
помощи приходилось часто, но каждый
раз он делал это с особым чувством
радости, что он может быть кому-то полезным.
|
